ОБЩЕСТВО
Детство, опаленное войной
Эту заметку я посвящаю тысячам деревенских детей, потерявших на войне отцов и вынесших за свою жизнь немало притеснений и мук. В 1942 году пришла повестка на фронт отцу. Их сначала разместили в лагере Суслонгер для обучения азам военной службы. Об этом лагере с тяжелейшими условиями проживания много писали и в...
Эту заметку я посвящаю тысячам деревенских детей, потерявших на войне отцов и вынесших за свою жизнь немало притеснений и мук.
В 1942 году пришла повестка на фронт отцу. Их сначала разместили в лагере Суслонгер для обучения азам военной службы. Об этом лагере с тяжелейшими условиями проживания много писали и в печати. Здесь находилось немало тайных врагов советской власти и предателей, поэтому солдатам приходилось терпеть много мук и страданий. Голод и непосильная работа на лесоповале сильно изматывали, а через несколько месяцев без всякой подготовки их отправили на фронт. 6 мая пришла похоронка о гибели отца... В семье остались дедушка с бабушкой, мать и 8 осиротевших детей.
Сельчанам стоило неимоверных сил, чтобы помочь фронту, прокормить горожан. Особенно трудно приходилось сиротам. В тот год, когда я должен был пойти в первый класс, весной мы работали на расчистке поля, а осенью - на жатве. К "жатке" впрягали трех лошадей, на одну из них, идущую отдельно, сажали таких, как я, сирот…
Не забыть, как с вернувшимся с ранениями фронтовиком дядей Галимуллой убирали хлеб. Был знойный день. Оводы замучили лошадей, кусали мне ноги. Когда я уже не мог гнать лошадь, дядя ударил ее плеткой, конец которой задел мне ноги, и я свалился на землю. Рана кровоточила, я плакал. Через некоторое время дядя посыпал ее землей и посадил меня обратно. Работали до ночи. На следующий день бригадир дал мне старый бешмет, чтобы защищаться от оводов. Так, в бешмете до земли, кирзовых сапогах я проработал дотемна. В короткие минуты отдыха, прячась от бригадира, мы жевали очищенную от колосьев пшеницу. Взрослые вязали снопы, ставили копны. Мы, более рослые мальчишки, двухцентнеровыми деревянными бочками носили из колодца воду, которой они смачивали веревку. В работе помогали и совсем маленькие детишки, бегая по стерне и натирая до крови ноги.
Осенью мы работали на скирдовании. Лошади движутся по кругу и крутят молотилку, и мы всю зиму погоняли лошадей. За работу бригадир давал по небольшому ковшу льняной муки, а за перевыполнение нормы - два ковша. В те годы за унесенное в кармане зерно сажали в тюрьму на 8-10 лет.
После летней страды на поле выгоняли свиней. Так, Файма апа из деревни Ишкаево, идя за ними, набрала с земли немного стручков. Вечером, когда она запирала скот, подхалимы-руководители увидели небольшой сверток у нее и пригрозили: «Сообщим в милицию». Испугавшись тюрьмы, Файма апа наложила на себя руки. А руководители успели пустить о ней дурную молву: «Была беременной…». После обращения ее родителей, родственников к прокурору, тело эксгумировали, вскрыли. Таким образом, выявилось, что слова, порочащие честь девушки, оказались клеветой. Лишь в 50-е годы на наших столах начал появляться хлеб, однако голод все еще давал о себе знать. Я женился на Анисе из деревни Ишкаево. Мы вырастили троих сыновей. Все они служили в армии.
Тем, кто проработал в военное время шесть месяцев, правительство дало звание «ветеран тыла», определив хоть какие-то льготы. Жаль, родившимся в 1932, 1933, 1934 годах, ничего нет. Наш труд никем не оценен, сердце болит из-за такой несправедливости. В этом году - 70 лет, как окончилась война. Участников войны, слава Богу, награждают подарками. И они этого достойны. Хотелось бы, чтобы не забыли о трудившихся в тылу детях, подростках.
Фахрази НУРГАЛИЕВ,
село Учалле
Следите за самым важным и интересным в Telegram-каналеТатмедиа
Нет комментариев