Мальчик с золотыми зубами

С дядей Васей Фёдоровичем мы общались всего несколько раз, пересекаясь во дворе моего дома. Я помню его ещё с детства, на тот момент мне он казался дедушкой в одежде школьника, особенно тогда, нам в кругу девочек казалось странным, почему взрослый человек играл с ребятами во дворе в козла, пиная мяч чётко в ягодицы детей. Мальчишки то и дело принимались пробивать ему голы, чтобы не нарочно пнуть ему в лицо мяч. На вид ему было лет 30, на деле 40. Немного полноватый дядечка наш Васька, выцветшие полуседые волосы, скрытые под заштопанной кепочкой, заботливо отстиранные шортики и почти чистые босоножки в лёгком слое пыли от летнего песчаного поля. Василий имел очень не выразительные, но светлые ребяческие глаза, в которых отражалась какая-то непонятная на тот момент мне уверенность в себе.

При каждой встрече Васька начинает один и тот же диалог:

 – О, Ксюшка! Передавай привет родителям. Как дела? Как школа? Как здоровье?

Во дворе нас пугали мифами, что если много кушать сладкого, то будешь как Васька без зубов. А за хорошие поступки вставят один золотой, на месте выпавших. Так Фёдорович стал рёбенком с золотыми зубами.

Мы его представляли наподобие дворовой собачки, всегда его видно, улыбается, машет.

Бывало люди его обижали, лишь потому, что он просто не имеет мужского достоинства, он «НЕ МУЖИК!», кричали ему пьяницы нашего двора.

- Э, кепчик с сандаликами, матнул сюда.

Ужасная вонь разлеталась за километр из уст пропившей свою печень нечисти.

- Дарова, Палыч!!!

С лёгким взмахом руки, Васька пожал руку и отправился дальше. И так раз за разом он проходил мимо, не пропуская никого, кого можно было бы порадовать.

Мне же повезло с более удачными моментами познакомиться с этим безликим персонажем нашей современной реальности.

Как и у всех детишек, летом излюбленным местом для игр был подъезд. Сквозняки, легкая прохлада не выходила из нашей бетонной коробки. Мы могли часами бегать по этажам, стучать в квартиры, пытаться залезть на крышу и делать все, что пожелает детская фантазия в каникулы. Васька жил всего на три этажа ниже меня и мы часто пересекались на первом этаже, когда он скрупулёзно раскладывал флаеры в почтовые ящечки.

Я заметила, что серди всех железных дверей нашего подъезда, была всего одна деревянная 91. Только из этой двери просачивался старческий запах, ничего не скрывающий, искренний и только оставалось гадать, почему этот запах не был похож на другие ветхие, обмотанные персидскими коврами квартиры. О его семье мало кому было известно, пару раз мне удалось застать его во время летнего вечера, когда Василий выгуливал свою хромую маму. Первое время, она даже сама могла выходить. Женщина была очень бойкая, мало кто имел возможность хоть словом её тронуть. Её территория, это пару метров от парадной двери, возле дерева с вишней, которую она сторожила лучше, чем наши дворовые собаки щенят. Она могла часа два, а то и все три простоять на одном месте выцепливая, каждого малознакомого соседа или приезжих в наш двор гостей. Всех красок её старости было невозможно описать. Под халатом, от морщинистых коленок до голени, прослеживался синеватый орнамент ударившей грозы.  Сквозь вычурно окрашенные в вороний цвет волосы, можно было разглядеть тонкую полосочку милейшего клочка седых волос, ладони высушились, как ветки её любимого дерева вишни поздней осенью покрытой бугорками  грибка. От Таисии всегда разило трущебным букетом запахов. Если можно было бы составить духи по её описанию, то это выглядело бы так: ноты сердца- боярышник, спирт. Базовая нота пот и хлорка и напоследок растерзающий носоглотку шлейф прелая, горькая полынь. Рядом с ней собеседники не задерживались больше чем на пару минут, им очень срочно нужно было проверить «утюг». А если Таисии было долго одиноко, то бежать уже было некуда, ловко пойманные в её паучьи лапки жучки из 93 квартиры и бабочки с 10 этажа, еле сдерживали слёзы из-за неудачного выхода в свет. На то и вовсе под самую жёсткую руку попал её сын Васька, как тряпичная игрушка обмяк в её неутолимых голодом сжатых кулаках. 

Ваську с мамой можно было чаще в магазине возле дома. Они как жена и муж, расхаживали по шажочку за ручку вдоль продуктовой аллеи. Всегда брали стандартный набор: крупы, подсолнечное масло, лук, хлеб и маленькую бутылочку лимонада. Продавщицы, порой подкладывали списанную сладость в виде сушек или маковой булочки. Таисия тут-же начинала скандал.

- Дешёвку какую-то мне впихиваете. Я это жрать не буду, сами жрите. Васечка, возьми пакетики, сейчас кушать пойдем.

Васька смирно брал пакеты и с щенячьими глазами шёл за мамой.

Через пару лет её больше не было видно и Васька, уже не излучал столько улыбки, как это было в нашем с ним детстве. Он все также приветлив, только на его спине появился горб. А одежда становилась все более тонкой, все больше в ней было дырок. Швы на кепочке разошлись. Босоножки приобрели себе больше заплаток.

И вот одним июльским утром мне не спалось, я меланхолично всю ночь разглядывала окошки спящих домов. Почти я вошла в расслабляющий сон, как тут же меня разбудили звонкие колокольчики и скрип педалей. Это был Васька, только Бог знал, куда он отправляется в четыре утра. Так я просидела ещё две недели, наблюдая, куда Васька уезжает на своём велосипеде сквозь заставленный двор машин. На его велосипеде появлялись разные, порой и неведомые мне вещи, сначала это были стеклопакеты, потом три авоськи банок, прутья железа, песок, лопаты, коробки, провода и много всего, чему трудно было придумать объяснение. Васька в нашем дворе работал дворником и зимой и летом, поэтому мы и не могли бы подумать, что у него ещё может быть другая работа или застать его копающимся в мусорке. Да вот, теперь у нас вместо Васьки убирает листья и снег две сестрички из Узбекистана Лэйля и Гульчачак. В конце концов я решила напрямую спросить у нашего Васьки, его историю и он пропал.

На помощь пришла соседка Васи по квартире, мы случайно пересеклись, когда она гуляла со своей старенькой собачкой около магазинчика напротив нашего дома.

- Васька каждый день раньше всех уезжает и позже приезжает.

- Тамара Васил’на, на что-ж живёт, по виду так не скажешь, что работает вовсе.

- Работает, работает, за 50 рубелей в час тут поработает, веником вычистит каждый уголок, за 100 и вовсе дом построит, работяга наш мальчишка. Умничка!

- А куда так работать стал, он ведь один живёт, мамы нет, жены нет, детей нет.

 – Кто это сказал, что мамы нет? Баба Таисия парализованная лежит. 

- Да весь двор же об этом говорил. На месяце во двор гроб завезли, да Васька плакался возле.

- Васька заплачет и от жучка подбитого. Только вот его никто и не спрашивал. Желали смерти, вот и успокоились. 

Не успели мы договорить, как из магазина выходит наш Васька со сливочным тортом, соком, чипсами и лимонадом.

- О, привет Настюш. Родителям привет передавай! Как дела у тебя? Как школа? Тамар’на вы хорошо выглядите сегодня.

- Василий Фёдорович, я уж в университете учусь. Как ваша мама?

- Мама то лежит, нормально все работать устал. Почти накопил на свою мечту. Вот обед несу.
Васька протягивает пакет и наши взгляды с Тамар’ной, потерянно пересеклись. Мы ещё пару секунд постояли и разошлись с натянутой улыбкой. Только двое из троих понимали, что дела идут плохи. Хотелось навестить, но было некогда.

Листья опали, возле парадной стоит новый гроб.

Васька стоит с мороженым, в модной рубашке, на руках блестят часики. Горб на спине вновь пропал, морщинистые извилины на лице разошлись.
Вслед за катафалком, приехала разгрузочная машина. В 91 квартире заселились новые жильцы. Продав квартиру и дачу Васька больше не появлялся в нашем дворе.

Где-то там на песчаном берегу лазурной глади среди пальм, маленький сорокалетний Васька пустил слезу. От счастья.